Связь мифологического символа Волка с нижним миром, миром мёртвых, характерна для мифологии индейцев-алгонкинов, согласно которой Волк – брат Манабозо (На-на-буша, духа Лесов) – провалился в нижний мир, утонул и после воскрешения стал хозяином царства мёртвых. В «Старшей Эдде» конец мира вызван чудовищным Волком, Фенриром, сорвавшимся с цепи (ср. мифы о чудовищных псах в мифологии народов Центральной Евразии).

В античности волка считали зверем-призраком, один взгляд которого лишает дара речи. Геродот и Плиний сообщают, что принадлежащие к скифскому племени невры раз в году превращаются в волков, после чего снова принимают человеческий облик. В этом, возможно, скрываются воспоминания о волке-тотеме племени. Чингизхан тоже похвалялся своим происхождением от серо-голубого, с высоких небес спустившегося «избранного волка». Несмотря на то что волк мог пониматься как символ утреннего солнца (Аполлон Ликейский, что значит «волчий»), потому что он видит ночью, преобладала все-таки его негативная оценка как олицетворения диких и сатанинских сил. В Древнем Китае он также воплощал алчность и жестокость; «волчий взгляд» означал недоверие и ужас перед сбивающимся в стаи хищным зверем.

В христианском образном мире волк выступает в первую очередь в качестве символа дьявола, угрожающего стаду верующих. Христианский символизм овец как прихожан церкви сделал хищного волка символом дьявола и ереси. Случаи очернения и низвергания христианскими иерархами исконных славянских символов весьма часты. Почему же они так взъелись на волков – неужто из-за того, что, будучи «пастырями» (пастухами), своё стадо именовали «овцами»? На самом деле, всё дело в касте священных арийских воинов, у разных народов имевших разные имена.

Сама «адская пасть» изображается то как пасть дракона, то как пасть того же волка. В позднеантичном раннехристианском «Физиологусе» волк «есть хитрый и коварный зверь», который при встрече с человеком прикидывается парализованным, для того чтобы потом совершить нападение. Святой Василий сказал: «Таковы хитрые и злобные люди. Встретив добрых людей, они притворяются совсем невинными, как будто они зла и в мыслях не имели, но их сердце полно ожесточения и коварства». «Волк в овечьей шкуре» – символ лжепророков-соблазнителей, цель которых – погубить простодушных. Известны языковые образные выражения, например: «Доверить волку пасти овец»; «С волками жить – по-волчьи выть» (т.е. приспосабливаться к сильнейшим) и др. Ведьмы часто изображались скачущими на волках или частично превращающимися в волков, что основывается на представлении о связи волка и чёрта. В средневековой книге о животных («Bestiarium») он характеризуется как дьявольское животное; глаза волчиц, которые светят ночью как фонари, лишают человека чувств. Чёрт также лишает человека силы кричать (молиться), и глаза его при этом излучают свет, «потому что некоторые дела чёрта ослепляют и безрассудные люди попадаются» (Унтеркирхер).

Школа К.Г. Юнга в общем плане рассматривает образ волка как указание на угрозу со стороны несвязанных с сознанием сил, которые выступают столь же «рассудительными», сколь и бескомпромиссными.

Как представитель фауны волк наиболее соответствовал идеальному образу воина. Среди психо-поведенческих черт этого животного наиболее важными в данном случае представляются следующие: охотничьи повадки, выражающиеся в способности волков во время охоты преодолевать большие расстояния (до 40 километров в день) и затем уносить на себе овец, закинув их на спину, а также умение волчьей стаи ходить след в след так, что сложно определить количество прошедших особей.

Примечательно, что в момент поиска добычи этот зверь обычно осторожен: порой не трогает подолгу незнакомых зверей. У волков существует сложная система передачи информации: движение головы, ушей, хвоста, взгляд и пр., напоминающей жесты и знаки воинов-разведчиков. Своеобразны взаимоотношения внутри волчьих коллективов: волчья стая – иерархичное сообщество, в котором существуют многоуровневые элитные группы, при этом проявляется гибкость управления стаей. Иногда она целиком подчиняется авторитету вожака, иногда в ней царит «народовластие». Стычки внутри волчьего коллектива – редкое явление. Обычно хватает взгляда, позы или рычания. Как правило, волки не любят демонстрировать превосходство, однако умеют с успехом это делать. И последняя из волчьих особенностей, вызывающая интерес в изучаемом контексте: способность волка своим воем внятно что-либо сообщать или просто выражать свои эмоции – «волк может повыть просто потому, что ему хочется повыть».

В традиционном арийском обществе формировались касты священных воинов, у разных народов имевших разные имена. Huscarles у англосаксов (они переговаривались друг с другом на больших расстояниях с помощью воя), haumavarka («Волки Хомы») у саков (молодые саки в процессе инициации, будучи в состоянии опьянения хомой (аналог. инд. соме), выворачивались в волков), волкодлаки («Волчьи Шкуры») у славян (надев на себя волчьи шкуры, они нападали ночью на вражеские становища).